Измeнeния внутри бывшeгo ЦДX пoкa нe oчeвидны. Пространство, по словам директора ГТГ Зельфиры Трегуловой, «очищено от наслоений», однако проверить это не удается. В день открытия пускают только на выставку, устроенную здесь Музеем AZ. И все же выглядит знакомое пространство иначе: в холле синие прожекторы подсвечивают исторические квадратные люстры, открыт проход во внутренний дворик Третьяковки, бдительная охрана не пускает в пустующие залы. Через несколько лет все здание закроют на реконструкцию: проект уже разрабатывает архитектор Рэм Колхас. А пока Третьяковка будет строить новую выставочную политику в старых интерьерах.
Для открытия Западного крыла Третьяковка выбрала обкатанный проект. Впервые его представили в Электротеатре «Станиславский» в 2016-м, на следующий год — в Театре Наций, а летом 2018-го он гастролировал во Флоренции. Выставка, кончено, видоизменялась (и названия были разные), но принцип сопоставления искусства художников второй волны авангарда, которое куратор проекта Полина Лобачевская называет советским Ренессансом, с творчеством их современника, великого режиссера Андрея Тарковского, сохраняется. Нынешняя версия — самая масштабная: выставка заняла 3,5 тыс. кв.м. Стены самого просторного зала бывшего ЦДХ на втором этаже перекрашены в черный цвет, что создает атмосферу таинственности и кулуарности. Композиция проекта закручена в спираль. Отправная точка — прошлое, пункт назначения — будущее.
Первый раздел погружает зрителя в русское Средневековье. Здесь представлены кадры из фильма «Андрей Рублев», архивные материалы о создании картины и живопись Дмитрия Плавинского, наполненная историческими аллюзиями и иконописными мотивами. Работы художника расположены напротив кинохроники — творчество двух мастеров вступает в диалог.
Нонконформист Плавинский называл свой стиль структурным символизмом. Он часто обращался к одним и тем же знакам-образам: черепаха, рыба, листья… Все это — символы человеческой цивилизации, с помощью которых художник раскрывал структуру мира. Тарковский прибегал к сходному методу в кино. Это можно особенно тонко почувствовать в одном из пространств, где над огромными фигурами героев картины «Андрей Рублев» нависает кажущееся фактурным, как живопись Плавинского, черно-белое небо.
фото: Мария Москвичева
Второй раздел посвящен фильму «Сталкер», и называется он «Предчувствие». Тарковский экранизировал повесть братьев Стругацких «Пикник на обочине» в 1979 году — за шесть лет до катастрофы на Чернобыльской АЭС. Художник Петр Беленок, родившийся в городе Корогод под Чернобылем, за десять лет до аварии написал серию картин, изображающих страшную катастрофу. Свой метод он называл «паническим реализмом». Художник вклеивал фото людей в свои черно-белые абстракции. Его героев то засасывает в неведомый кратер, то они гуляют среди ужасающих взрывоопасных пейзажей, то падают в бездну… Зона отчуждения, нарисованная Тарковским, и живопись катаклизма Беленка и правда до ужаса схожи. Картину катастрофы, предсказанную художником и режиссером, дополняют фотографии реальной трагедии, запечатленные Викторией Ивлевой. В 1990 году она сделала репортаж из кратера Чернобыльского реактора. По сей день Ивлева остается единственным фотографом, который побывал там после аварии.
Третья часть переносит зрителя на космическую станцию «Солярис». Здесь, как и у Тарковского, проводниками философских дискуссий становятся произведения искусства. Но если в фильме ими были копия Венеры Милосской, икона Троицы и полотна Брейгеля, то на выставке «Свободный полет» это космические произведения художников-нонконформистов: Владимира Немухина, Эрнста Неизвестного, Лидии Мастерковой, Владимира Яковлева, Олега Целкова, Дмитрия Краснопевцева, Франциско Инфанте и, конечно, Анатолия Зверева (ведь музей, представляющий выставку, носит его имя).
Центральным произведением стала медиаинсталляция Платона Инфанте — сына упомянутого мастера. Круглый шар, парящий в воздухе, превращается то во всевидящее око, то в открытый бескрайний космос, то в планету Солярис, на поверхности которой возникают загадочные, но при этом вполне земные образы. Это тот самый эфемерный внеземной разум из картины Тарковского.
Финал — тоже по Тарковскому. На выходе с космической станции зритель упирается в картину Питера Брейгеля. Точнее, в увеличенные во много раз ее фрагменты, собранные в видеоколлаж художником Александром Долгиным. Искусство, как и планета Солярис, обладает чудесной способностью воплощать наши мечты, страхи, желания — все самое сокровенное.