Конёк-Горбунок взлетел в звёздное небо над Санкт-Петербургом

Сoбствeннo, вo врeмя сoчинeния этoгo бaлeтa Мaйя Плисeцкaя и пoзнaкoмилaсь с сoвсeм мoлoдым тoгдa eщe студeнтoм Мoскoвскoй кoнсeрвaтoрии. «Я рaбoтaю с Рaдунским нaд нoвым «Кoнькoм-Гoрбункoм». Интересах вaшeгo тeaтрa. Рaдунский прoсвeщaeт мeня пo бaлeту, кaк мoжeт. Нaстaивaeт, чтoбы я пришeл нeскoлькo рaз в клaсс. Этo прaвдa пoмoжeт? A вас кoгдa зaнимaeтeсь? В oдиннaдцaть? A зaвтрa в клaссe будeтe?» – вспoминaeт Плисeцкaя в свoeй книгe вoспoминaний звoнoк Щeдринa в мaртe 1958 гoдa. Тaк чтo бaлeт сoздaвaлся нe спeциaльнo на Плисeцкoй, кaк oшибoчнo сeйчaс думaют мнoгиe, Щeдрин eгo к тoму врeмeни ужe дaвнo нaчaл писaть, дa и в пaртии Цaрь-дeвицы нa прeмьeрe 4 мaртa 1960 гoдa тaнцeвaлa Риммa Кaрeльскaя. Нo имeннo с этoгo бaлeтa и нaчaлся иx рoмaн (xoтя впeрвыe встрeтились oни зa три гoдa дo сего).

«Музыка к балету «Конек-Горбунок»   — моя ранняя, более чем ранняя работа. Но занятие этапная, важная для мои творческого самоутверждения, многое в жизни моей определившая. Труд(ы), на которой «поймал» я в домашние музыкантские руки неземную Жарища-Птицу   — Майю Плисецкую. Ей буква партитура и посвящена…» — пишет не спросясь Щедрин. С Жар-птицы балетная сказание в Михайловском театре и начинается…

Давило-служба театра






Свет в зрительном зале до сего часа не погас, а на занавесе до рассаживающейся публикой уже предстают разноцветные маковки церквей, Кром нарисованный в простонародном лубочном стиле, какой-нибудь-то волшебный русский поселок, столица некоего сказочного царства-государства. Земная юдоль постепенно гаснет, изображение оживает, а совокупно с ним оживает и сказка: соответственно небу летит сверкающая ослепляющим оперением зной-птица, а дети и взрослые попавшие получай этот спектакль в трех действиях, уготованный для семейного просмотра, открывают чайник от удивления…

Мультимедиа контент еще использовался в Михайловском театре в постановке Михаила Мессерера «Золушка», произведя тут совершенно ошеломительный эффект. Пока оформление в своей красочности и мультяшной сказочности никак даже превзошло предыдущее. Вяча Окунев и Глеб Фильштинский используют мультимедиа эффекты точно связующие звенья разных сцен: видишь простая деревенская изба, гляди городская ярмарка, а вот сейчас Иванушка на своем Коньке-Горбунке сообразно звездному небу летит к бушующему волнами морю- океану. Семо на берег каждую нощь приплывает Царь-девица и танцует в окружении огонь-птиц. А в следующем действии ни герой опускается и на самое шивера море-океана, и зрители замерев с восторга, рассматривают плавающих тогда медуз, стаи золотых рыбок, видят (языко сказочный морской ёрш вытаскивает с песка на морском дне ящичек с волшебным перстнем… И все сие делает восхитительную в своей незамутненной «хореографическими премудростями» простоте и красоте балетную сказку удивительной, современной и интересной сделано для нового, сегодняшнего поколения зрителей. Даже если стилистически, как и хореограф, создатели декораций и костюмов отталкивались в новом спектакле через версии, которая шла в Большом театре числа лет назад. Естественно, сие далеко не тоже самое, же в чем-то теперешнее макияж напоминает старый спектакль. Как ни говорите, в стиле и дизайне теперь использует мотивы палехских росписей, а новейшие театральные технологии огромно приближают постановку к ожиданиям современного зрителя.

Американка-служба театра






А различия в балетной эстетике, примерно (сказать), с созданным примерно в то но самое время «Каменным цветком» Юрия Григоровича видны невооруженным глазом уж в первом действии новой постановки, в сцене ярмарки, идеже и у Григоровича, и у Радунского есть бродячий танец. Танец, эстетика и хореографическая лексический запас у хореографов такая разная, чисто может служить учебным пособием, показывающем различия хореодрамы и зарождающегося в оный период на советской сцене балетного симфонизма, какими судьбами смело внедряет в практику Земледелец Григорович. Два разных стилевых направления в хореографическом искусстве дают неодинаковые средства выразительности, и отличаются друзья-приятели от друга примерно в среднем, как периоды Раннего и Высокого Возрождения в Ренессансе. У каждого направления принимать свои плюсы и минусы (словно есть они и в постановках Григоровича). А краса от разных стилей в сердцах неискушенных в сих премудростях зрителей одинаковая, коэффициент полезного действия воздействие на публику и с те, и там — неизменный.  

Вообще, изделие Петра Ершова, полностью изданное в 1856 году и знакомое в дореволюционное и в советское старинны годы всем и каждому, переведенное получай 27 языков разных народов населяющих Гулаг и напечатанное общим объемом в 7 миллионов экземпляров, сегодняшний день неожиданно стал трендом: година назад Иван Васильев поставил балет ровно по сказке Ершова в Уфе, сим летом премьера спектакля в хореографии Вячеслава Самодурова состоялась в екатеринбургской труппе «Урал Песнь Балет». Но всё сие были новые спектакли. Подсказать того легендарного, «старомосковского» «Конька» с репертуара Большого театра его «золотого» периода решился токмо Михаил Мессерер. И в своей, торчком скажем, рискованной во пора всяческих новаций, затее — никак не проиграл: бережно восстановлен речь и особенности той постановки, заснятой, в самую пору, с участием Майи Плисецкой и Владимира Васильева в кинопленку. А всяческие лакуны, ведь что на пленке далеко не зафиксировано, Мессерер дополнил собственной, четверка стилизованной под балет Радунского хореографией, то правда несколько усложнив её и сделав паче танцевальной и смотрибельной для современного зрителя. Приблизительно он сделал, например, в сцене проходящей возьми дне моря-океана вот вполне сказочном по своей красоте движение-де-труа.

В одноименном балете Ася Горского шедшего в Большом театре давно версии Радунского, (это хореографическая перерабатывание первой постановки по этой сказки – версии «Конька-Горбунка» Артура Сен-Леона, показ которой прошла на сцене Большого каменного театра в Санкт-Петербурге в 1864 году), было аналогичное, бесконечно известное и сохранившееся до этих пор па-де-труа, что верно на совсем другую музыку и с другого пошиба хореографией, носящее название «Океан и жемчужины». Радунский, а вдогонку за ним и Мессерер придает своему шаг-де-труа совсем кто-нибудь другой характер: у них его танцуют еще не две балерины (Жемчужины), наподобие у Горского, а два Коралла. С женских партии становятся мужскими, а Мессерер снова их дополнительно усложняет, и сегодня они смотрятся вполне технично и виртуозно. В втором составе их на удивление исполнили Иван Зайцев и Тора Лебедев. А вместо мужской партии Океана, в балете Радунского введена объединение Морской царевны, роль которой беспредельно подошла в редакции Мессерера Ирине Перррен.

Давило-служба театра






— Я многое подчерпнул изо фильма с Майей Плисецкой и Владимиром Васильевым – говорит ми Михаил Мессерер после спектакля, — так этот фильм короткий, утренник целиком не заснят. В рассуждении сего, к сожалению, мне приходится представлять какие-то вещи, вследствие того что фильм в то век не мог вместить в себя и старый и малый: не было пленки, приставки не- было времени, заняты павильоны. Потому-то процентов сорок я доставил. А жете-де-труа сразу в таком стиле было поставлено Александром Радунским. Я лично танцевал на сцене Большого театра партию Кораллов и изложение не менял, но никак не могу похвастаться тем, что же помню каждое движение. Я скромно немножко добавил танцев, которые приставки не- заметны в фильме, потому аюшки? камера в этот момент уходит.  

Коли говорить, о партии Царь-девицы, ведь теперь она ассоциируется с танцем Плисецкой, и всего только с ней. И сравнений нынешних исполнительниц партии Самодержец-девицы с гениальной балериной безлюдный (=малолюдный) избежать. Так же подобно ((тому) как) и танцовщиков в партии Ивана зверс не сравнивать с удалым танцем Владимира Васильева…. Понятно приблизиться, а тем более забить этих артистов невозможно, а создать в своих ролях какие-так иные штрихи и интонации   есть, что с успехом и проделала держи премьере супружеская чета: Нюся Соболева и Виктор Лебедев, а по-черному помог им в этом Мишуня Мессерер.

— Я видел этот представление много раз, танцевал в нем. Да я не делю балет возьми драмбалет и все остальное. Я делю балет получи и распишись хорошие и плохие постановки. А драмбалет – сие одна из высоких точек, вершин балета в России, да что вы и не только в России – продолжает Мишата Мессерер. — Я педагог и ми нужно сделать спектакль, кой труппу будет развивать. Я знаю внутренние резервы труппы, и я знаю, что спектакли, которые пишущий эти строки сделали до этого («Лауренсия», «Пламя Парижа», «Золушка») —   имели солидный успех. Публике они нравятся, и артистам их ужас приятно танцевать. А когда артистам в радость танцевать, их энтузиазм сказывается для повышении качества труппы. Нынешний спектакль мне особенно нравится тем, точно в нем замечательная музыка, а классических балетных партитур с таким качеством музыки, не хуже кого вы знаете, очень щепотка.   И этот балет один с тех, которые я бы хотел, чтоб они продолжали долгоденствовать и исполняться. Я в восторге от без меры современной и очень талантливой версии Алексея Ратманского, по какой причине идет в Мариинском театре. Так на контрасте мне желательно бы сделать в Санкт-Петербурге вот классический спектакль с характерными танцами и пантомимой.

По существу, таким, каким его замышлял сопостановщик, спектакль и получился: с великолепным классическим ансамблем в сцене жарко-птиц, сложнейшим и отлично разработанным классическим батман-де-труа, виртуозным танцем пятёрки морских коньков, выразительными характерными танцами, и да, с традиционной и важной в старинном балете пантомимой.