Нa Мoскву прeдлoжeнo пoсмoтрeть глaзaми… живoтины с сeмeйствa кoшaчьиx пo кличкe Сaвeлий. Впрoчeм, у нeгo, кaк у всякoгo бoльшeвикa-пoдпoльщикa, будeт мнoгo имeн — Aвгуст, Сeргeич, ктo-тo тaм eщe. Этo нe прoстoй кoт, a кoт-филoсoф, кoтoрый брoдит пo Мoсквe в пoискax смыслa жизни. Фaнтaзия? Кoнeчнo, нo вeсьмa убeдитeльнaя, oбaятeльнaя, ирoничнaя и oчeнь мoскoвскaя.
Мaринa Брусникинa, рeжиссeр чтобы РAМТa нe нoвый, вывeлa свoeгo кoтикa с здaния Aкaдeмичeскoгo тeaтрa нa улицу. Зритeлeй сoбирaют в фoйe, нe oснaщaют, кaк этo чaстo случается в театральных бродилках, никакими наушниками, а предлагают прошагать на экскурсию по родному городу. Барсик хоть и бродячий, но «Дни Савелия» без- типичная бродилка.
За без памяти короткий отрезок маршрута, огибающего рига РАМТа, а заодно и станцию подземный дворец «Театральная», получаем информацию о Большом и Малом театрах, о частной опере Зимина и других заведениях позапрошлого века, располагавшихся в этой локации. Путешествие как экскурсия, но вскорости бедекер заведет зрителей (не сильнее 60 человек) в подворотню, и они окажутся в небольшом пространстве с баннерами разного назначения — кооператив, реклама, всякая хрень, когда не видимая со стороны фасадов домов. О многом говорит московский двор где-в таком случае на Таганке, а именно в Шелапутинском переулке — после этого-то в коробке из-около бананов и появится на блистание миляга-котенок вместе с двумя сестрами и двумя братьями. Мамуся-кошка (Нелли Уварова) разродится в середке двора, рассказывая по одна нога тут дела, что чувствовала, кто такой появился на свет и делать за скольких она нарекла детенышей.
Порнограф Брусникина, которая всегда эк тонко и умело работает с прозой, в «Днях Савелия» до слова превзошла себя. И это преобладание над собственным мастерством заключается в особой, согласно правилам бесшовной режиссуре: когда формулировка, произнесенный актерами, совершенно незаметным образом перетекает в дело и тут же возвращается к слову. Шабаш просто, естественно, как кажется и не театр перед тобой вконец, а сама московская жизнь, сообразно которой путешествует Савелий, — по боли знакомые и любимые наши площади, мойры, переулки, городские туалеты для бульварах. Москвичи — одинокие и семьями, счастливые и одинокие, мечтающие о своем кусочке счастья.
И позже за ним путешествуем наш брат: из первого двора проследуем в куцый, как садовый шланг, катакомба с низким потолком — он упирается в обычную уборную, идеже в это время слесарь что-что-то починяет, да до сей поры и ворчит. Оттуда по старой лестнице попадаем кайфовый второй двор, где поуже для нас приготовлены трибуны — занимайте, граждане, свободные места. В нем-в таком случае пройдет большая часть жизни Савелия.
Брусникина займет совершенно пространство, захватит лестницы, один или два окон, и мизансцены, таким образом, будут в перекличке: баден-вюртемберг–небо–высота. Что имеет важное значение понимать — за некоторыми окнами в сие же самое время так и быть обычная жизнь театра, пример, бухгалтерии, где сводят расход с кредитом, или отдела кадров. В оный момент сотрудники вынуждены пригибаться, с тем чтобы их не было явно зрителям и чтобы невольно никак не поломать мир, что в оный момент выстраивает режиссер с артистами.
У восьми актеров, занятых в необычном спектакле, прорва ролей — человеческих, кошачьих, и не более один среди них — коташка Савелий — незаменим. Виктор Панченко совсем замечателен в своей кошачьей независимости и свободе, философии москвича, а мало-: неграмотный приезжего. Его окружают — отличаются как небо и земля поколения, разные характеры, студентки, карьеристы, смотрительницы и охранники в Третьяковке, алчные менты и простодушные гастарбайтеры и хотя (бы) живодеры… Москва и москвичи со своим прошлым и настоящим. Попадая в взяв семь раз, Савелий остроумно поведает историю внезапной страшный между молодыми людьми, результатом которой возьми свет появился мальчик Виталий, который на улице подберет Савелия и назовет его Августом. А Савелий, сфотографировавшись со во всех отношениях семейством Вити на фоне живописного ковра, покинет оный добрый дом и попадет в другой — к самодостаточной поклоннице йоги Галине.
Клуатр, где одна история сменяется альтернативный, видимо, особым образом влияет держи существование артистов в спектакле — их встреча удивительно свободна, легка и бодрит своим азартом, (то) есть прозрачный осенний воздух. Великолепная девяточка — Виктор Панченко, Дарья Семенова, Неля Уварова, Алексей Блохин, Тараска Епифанцев, Денис Баландин, Мура Рыщенков, Вера Зотова и самая юная Антонинка Писарева обаяли зрителя, и оный не видит себя со стороны — в духе сидит и беспричинно лыбится. Происхождение одна — талантливая игра в талантливо придуманном и сделанном спектакле в области талантливому сочинению.
Вот для импровизированной эстраде квартет барышень, видимости), как из 50–60-х годов, поет «Московскую ночь» изо репертуара Шульженко. А через какое-ведь время Тарас Епифанцев держи этой же эстраде даст такого Стаса Михайлова, заставив всех исполнять под его «Для тебя — рассветы и закаты, с целью тебя…» чего-то дальше еще. И эта мизансцена способен тестом на зажим — же не артистов, а публике. В какой-нибудь месяц истинно свободные граждане покинут трибуны и будут вкушать блаженство в неистовом танце во дворе хуй эстрадкой.
Но… Средь персонажей, как животного, просто так и человеческого происхождения, ходит одна Куверт и довольно долго не включается в точка соприкосновения действие. Только потом достанет ясно почему. Это блядюга, которая гуляет сама до себе и которую встретит Савелий, полюбив ее получи всю жизнь, и наконец обретет выгода жизни, который искал. Получи площадке металлической лестницы, выстроенной давным-(давно во дворе где-ведь на уровне второго и третьего этажей, каста пара исполнит шутливый «Дуэт кошек» Россини. Политонический руководитель постановки Алена Хованская больно тонко выстроит музыкальное регистрация спектакля из звуков, советских песен, шансона, прелюдии Баха…
Доброкачественно, что осень в Москве в этом году выдалась сверху редкость не холодная, так постановщики как чувствовали, ровно через час зритель начнет застывать и его надо уводить погреться. Последняя локация «Савелия» — котокафе, идеже находят приют Савелий с возлюбленной Гретой. Котокафе, (языко и другие локации, очень по счастью показывают современную Москву малограмотный только по внешним приметам, однако и по реалиям дня. По большому счету, это очень московский Романка и очень сегодняшний московский лицедейство. Со своими радостями, маленькими трагедиями, зеркалящими глобальные. И печалями, в самом деле как у героев Шекспира.