Вeрди нaписaл oпeру пo мoтивaм пьeсы Виктoрa Гюгo «Кoрoль зaбaвляeтся». Oднaкo либрeттo Фрaнчeскo Мaрия Пьявe, кaк, сoбствeннo, и пeрвoистoчник, в пoзaпрoшлoм вeкe были зaпрeщeны цeнзурoй пo причинe тoгo, чтo свoим сoдeржaниeм пoдрывaли aвтoритeт вeрxoвнoй влaсти. Чтoбы твoрeниe увидeлo свeт, кoрoля зaмeнили нa бeзымяннoгo гeрцoгa, пoгрязшeгo в рaзврaтe, a oпeрa пoлучилa нaзвaниe «Ригoлeттo» — пo имeни шутa около двoрe этoгo сaмoгo рaзврaтнoгo гeрцoгa.
В нынешнем «Риголетто» тем, который не знает классического сюжета, спервоначалу непросто будет понять, кто такой на сцене есть который: шут в классическом шутовском облачении и с характерным большеротым гримом плавно, но почему-то не говоря ни слова передвигается меж гостями, а поет другой — крепкого сложения и в цивильном костюме публики, сидящий на авансцене. Получай пуантах безмолвно по авансцене ходит утонченная цаца в вечернем платье с голой задом. Уже подросшая девочка бегает. Непокой в сознание вносит прием, кой использует режиссер, — метода двойников. Но непосвященный слушатель (а посвященным и так все обоснованно) довольно быстро разберется, кто такой кем кому приходится и кое-что здесь происходит.
В качестве увертюры пойдет видеоизображение девчушки полет трех, в легком белом платьице стократ-то бегущей, с неловкими движениями. Сообразно виду вовсе не отпрыск-ангел, и какая-то паника или даже растерянность читается в ее больших темных глазах. Стилистика изображения — съем для домашнего архива дня рождения крошки. Казус вроде радостное, а в глазах именинницы что-то печаль. Семейное достижение сменит уже съемка гостей в режиме онлайн, которая полагается по штату с нескольких точек. Так вторым планом сценическому действию понемногу создается кино — жуткая дилогия уродливого и злого на язычина шута Риголетто. Но в роскошной раме. Как бы то ни было, кино в театре у Панкова подчинено интересам оперы.
Особую сластолюбие и эмоциональность ей придают и киноплан постановки, и двойники. А в случае Джильды на) этом месте вообще тройная история. Любимую доченька Риголетто сопровождают сразу двум девочки: одна лет девяти-десяти, другая — юнга, и обе одеты маленькими клоунессами — белое с пышной юбкой убранство и острый колпачок Коломбины для голове. Юная Джильда — балетная (Катяха Дурасова), та, что помладше, — оперная. Известно, у маленькой Джильды (Елена Башлова) перевелся больших партий, но симпатия своим неокрепшим детским голоском поддержит арию своей взрослой «сестры», и сие прозвучит так трогательно, что-что публика разразится аплодисментами, а кое-кто такой из особо чувствительных прослезится. Этак у Панкова возникает тема памяти детства. Ее сладость отчетливее проявит всю катастрофичность истории.
На титульную партию в «Стасик» приглашен оперный бард из Грузии Николоз Лагвилава, какой Риголетто поет и в других известных театрах решетка. Что вполне объяснимо: его всемогущий, с красивейшим окрасом баритон поддержан опять-таки и мощной игрой артиста. Нераздельно с колоратурным сопрано Лилией Гайсиной (Джильда) они составляют превосходный сценический дуэт, который справился с непомерно быстрым темпом, в первом акте заданным оркестру мастак Коробовым.
Двойные образы главных героев, воплощенные к тому а в разных жанрах, позволили Владимиру Панкову подбавить не только объем постановке, так и проявить другую тему — глянец и нищета жизни лицедеев, публичной и невидимой миру. Фантом этого блеска эффектно поддержана и осуществлена художниками Максимом Обрезковым (оформление, костюмы) и Кириллом Плешкевичем коллегиально с Яном Калнберзиным (видеоизображение). Их продукт напоминает детский калейдоскоп, тот или другой при каждом повороте меняет и множит сложный узор. Узор экранный изо вещественного мира (денежные знаки, сабля) и одушевленного (придворные фрейлины, маски комедии дель-арте) сопровождается выходом всех сих персонажей: они пластически разыгрывают сцены, условно повторяющие ключевые действие оперы (элегантная работа хореографа Екатерины Кисловой). Многожанровость удивительным образом годится премьерному «Риголетто» в постановке Владимира Панкова, из какого рода оперный дебют можно рассматривать удачным.
Особенно калорийно — режиссер не стал заложником трендов, в чем дело? сейчас рулят на постановках классики, и обошелся без участия циничного стеба. Немного юмора и иронии, учтиво и уместно. Так, герцог (Волик Дмитрук), затянув свою знаменитую арию «Дух красавицы склонно к измене», продолжил ее поуже в зале, как будто руководитель распевает в караоке, любезничая с дамами, и хотя (бы) целует одну, к радостному удовольствию публики. И во всем своим самодовольным видом спрашивает: денежный он распутник или наподобие? А хористки в малиновых сарафанах и кокошниках, для пару минут возникшие в сцене, задорно подвизгивают пению герцога. Почитай, это единственная вольность, которую позволил себя режиссер.
— В своих прежних работах в театре я использовал разряд оперы как краску. Ныне влюбился в оперу, точнее, пастиччо влюбила меня в себя, — говорит ми режиссер уже за кулисами, иным часом отгремели аплодисменты и актеры напролом на сцене делают фотоснимок на память. — Поработав в оперном театре, я в настоящий момент, мне кажется, больше понимаю в волюм, что делаю в SounDramе: (не то в опере ты идешь с музыки к действию, то в SounDramе — через действия к музыке.